Кошачья королева

[Dr. Flash]

Автор -  Саломея Аолье. Картинка из Сети.

Королева

Серебристая тень луны
Отразится в кошачьих зрачках -
Скоро рассвет.

Ночи, словно могила, темны,
И давно позабылся ей страх -
Выбора нет.

Кто - то там, далеко, не судил,
Может быть - из благих побуждений,
Ей любви.

Кошки тихо шипят, и нет сил
Позабыться средь зыбких видений -
"Живи".

Будто в насмешку шепнет
Ветер морской.
Он свободен, и вечно далек -
Странник небес.

Она тоже однажды проснется такой,
Смотря на восток -
За сумрачный, мертвый лес.

Жена, что для мужа была никем.
Черная кошка - ценностью ей Дом,
Из которого родом.

Кто знает теперь, зачем - ну, зачем?!
Мечтала она о том,
Что ей не дано...

Свободной.

Быть сложнее, чем обрести покой.
Но в отчаянье -
Счастьем становится злое проклятье.

В сумраке тени на море стали стеной,
Чайки кричали,
И волны насквозь промочили
Черное платье.

Люди смотрели с берега, кто-то отвел глаза -
Боялся быть верным.
Покрепче закрыл на замок ставни в окошке.

Корабль шел в Умбар, и не глядела назад.
Нелюбимая королева.
В небе довольно смеялся святой и жестокий
Бог.

На мачте зеленью горели глаза -

Белая кошка

Там неподвижно сидела.
И девять черных шипели на палубе
У ее ног.

@темы: Берутиэль, #стихи, #Властелин Колец

---

[Jackie The Clown]

А пусть будет здесь.
Просто весенний Трандуил, вместо рисования подснежников и мимозы.
Живи сообщество, живи.

@темы: #фанарт, #Хоббит, #Трандуил

---

Намо

[Jackie The Clown]

Мандос, он же Намо - владыка царства умерших эльфов.

@темы: #фанарт, #Сильмариллион

---

лосятник Трандуила

[Alice_in_the_green_apple]

Вот такие кулоны (прошу во всем винить чудесного киевского Трандуила))). Материал: пластика, акрил.

лось серебряный, серьезный.


лось золотой, кокетливый и самодовольный.


Если кого что заинтересует, заказывайте. Делаю не только лосей.

@темы: #Хоббит, #стафф, #Властелин Колец

---

Теперь это будет и здесь

[Desert Eagle]

Эй, пиплы, это лучший англоязычный фик, который я читала по Филикили, Эребором клянусь!

Название: Песни для путников (Songs for the Road)
Автор: BlueMonkey
Переводчик:  Desert Eagle - разрешение на перевод получено
Фэндом: Хоббит
Персонажи: Фили/Кили; Кили/Тауриэль; Торин и Ко, Бильбо, Гэндальф, Трандуил
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Фэнтези, UST, Броманс
Предупреждения: Инцест
Размер: макси
Статус: в процессе написания

Саммари: отношения Фили и Кили не похожи на привычную связь между братьями. И это замечают многие, кроме них самих. Когда же Фили разбирается в своих чувствах к брату, то не находит в себе силы поставить под угрозу их устоявшийся мирок. А затем ситуация стремительно выходит из-под контроля, когда на горизонте темной полосой возникает опушка Лихолесья.

Глава 1

- Лис и три зайца. Вот так тебе.

Кили швырнул три маленькие тушки на стол и указал на лежавшую на земле мертвую лисицу. Он победно усмехнулся.

- Попробуй побить мой рекорд, братец.

Фили приподнял одну бровь. Он продолжал сидеть на месте, и безмятежно попыхивал трубкой. Поодаль, посреди лужайки, где они разбили лагерь для ночевки, послышался радостный возглас Бомбура, а Двалин и Оин осыпали кого-то похвалами.

- Олень! – прокричал Бомбур. – Слава Ауле! Это же пир!

Улыбка Кили сошла на нет.

- Похоже, это тебе придется бить мой рекорд, - Фили изобразил жест, словно хлопал сам себя по плечу. Стоя напротив него, его брат вначале открыл рот, потом закрыл его, а после злобно топнул ногой по сухой лесной почве, покрытой палой листвой.

- Ты жульничал. Ты определенно жульничал! С мечом, Фили? На оленя? Да он определенно был уже мертв, когда ты нашел его!

Фили пожал плечами.

- Я могу быть очень осторожным, когда захочу. Он даже не понял, кто на него напал. Победа есть победа, братец. А пари есть пари. Давай сюда.

Кили надулся:

- Попробуй сам взять.

Фили снова пожал плечами, определенно забавляясь:

- Я-то возьму.

- Ну вот, опять началось, - Ори прошептал Дори, когда Фили поднялся на ноги, затушил трубку и направился к одеялам брата. Кили вцепился в его спину и скулил на все лады «Это не честно!».

- О нет, всё честно, - отозвался Фили, продолжая идти, словно не замечая висящего на нем брата. И словно настойчивые удары кулаком по спине и плечу были лишь дружескими похлопываниями. – Ты сам выдвинул такие условия. Умей проигрывать.

- Что происходит? – прозвучал сердитый голос Торина.

Ори съежился, а Дори наблюдал с нескрываемым любопытством.

Фили и Кили замерли.

- Кили проиграл пари. На эту ночь я забираю его одеяло.

- Всё из-за того, что ты жульничал!

- Ты жульничал? – спросил Торин.

- Нет.

Кили обиженно надулся. Он затих и уставился на землю.

- Кили, слезь со спины брата. Или ты недостаточно взрослый?

- …слишком взрослый для такого, дядя.

- Вот и я так думаю.

Торин кивнул и собрался уходить, но вдруг остановился и снова обратился к Фили, на его лице читалась гордость.

- Кстати, отличный олень.

- А еще лиса и три зайца, - тихо пробормотал Кили.

- И они тоже, - сказал Торин. – Вот только если бы вы не превращали охоту, как и всё, что делаете, в соревнование, мы могли бы довольствоваться таким ужином гораздо чаще.

- Извини, дядя, - одновременно произнесли Фили и Кили. Казалось, Торина этот ответ удовлетворил. Он довольно кивнул и направился к костру, где его терпеливо ожидал маг, опирающийся на свой посох. Он понимающе улыбнулся Фили и Кили, которые молча улыбнулись ему в ответ из-за спины дядюшки.

Кили молча наблюдал, как Фили схватил его одеяло и расстелил поверх своего. Два одеяла были настоящей роскошью на каменном грунте, где торчащие булыжники и сухие ветки могли превратить любой сон в ночной кошмар даже с одним одеялом. У Кили будет действительно долгая ночь.

Он уселся рядом с Фили, устраивающего себе поистине царское ложе.

- Как насчет еще одного пари? – предложил он. – Ну, знаешь, чтобы уравнять счет. Ты же не всерьез хочешь, чтобы я спал на земле, правда?

- Если бы ты выиграл, ты бы без раздумий оставил меня без одеяла, - отозвался Фили.

Кили пожал плечами и согласно кивнул, на его лице расплылась ухмылка:

- Но твоя задняя часть к такому привыкла. И ты бы это пережил. Я гораздо чувствительнее.

Раздавшийся смех Фили привлек внимание остальных гномов.

- Что такое? – спросил Двалин.

- Кили говорит, у него чувствительный зад.

Двалин фыркнул:

- Да уж, не сомневаюсь.

Только тогда Кили понял, как превратно брат истолковал его слова. Но он ни за что не позволит себе проиграть Фили еще раз, поэтому он выпрямил спину, заехал брату кулаком по плечу и выпалил:

- Именно. В отличие от твоего, в рубцах и мозолях.

- Хохо, - проревел Двалин. – Тут парнишка тебя сделал.

Фили, явно не впечатленный, поднял взгляд.

- Этот «парнишка» говорит так лишь затем, чтобы я бросился доказывать обратное. Но ради такого я не разденусь.

- Жаль, - Кили отдирал обтрепавшийся клочок кожи со своего ботинка. – Этот прохладный вечер пошел бы тебе на пользу. Остудил бы немного. Вернул бы тебе здравый смысл.

- Двалин, - позвал Ори, - ты уверен, что хочешь принимать участие в этом разговоре?

Двалин задумался, но с места не сдвинулся.

- Не, думаю, что я и так не принимаю, - ответил он.

Беспокойство Ори имело свои основания, ибо Фили уже был готов парировать выпад Кили ответной репликой.

- Мне кажется, это тебя надо остужать, братец.

- О, если бы. В таком случае сон на голой земле без одеяла я перенес бы гораздо легче. У тебя сердца нет.

- Вот такие заявки его и разбивают, - старший из братьев шутливо схватился за грудь.

- Да было бы что! – выпалил Кили. Он проигрывал, и он знал это. Его скудная ответная реплика была настолько слаба, что её разрушил один точный выпад.

- Зачем же мне тогда охлаждаться, если у меня нет сердца, которое бы меня согревало?

Фили картинно упал на одеяла. Двалин от души расхохотался, а Кили, как и Ори с Дори, сидевшие поодаль, тяжело вздохнул.

- Ладно, - ответил Кили. – Я не принимаю больше участия в этом разговоре, дабы сохранить хоть какое-то чувство собственного достоинства.

- Достоинство, братец? – Фили снова сел. – Ты сам-то знаешь, что это такое?

Тычок по уже болевшему плечу заставил его поморщиться, а затем Кили набросился на него и повалил на спину.

Ори и Дори замерли, когда рядом с ними на бревно присел лидер их отряда. Ори молча предложил ему свою трубку, но тот не обратил на неё внимания. Торин вздохнул.

- И что мне с ними делать? – проговорил он. – Никогда не слушаются. Братья.

Ори открыл было рот, но Дори быстро ткнул его локтем, прежде чем тот смог издать хотя бы слово.

- Ой! – выкрикнул Ори, на что тот час получил выразительный взгляд от брата. – За что?!

Торин нахмурился, глядя на них. Он сделал затяжку из предложенной трубки, а затем снова поднялся на ноги.

Не было нужды говорить ему, что те события, за которыми они наблюдали, назывались не «поведение братьев», а «поведение Фили и Кили».

***

- …Что? Кто?

- Чшшш, - прошипели в ответ.

- Кили?

Ночь была темной. Народившаяся луна и звезды давали слишком мало света, чтобы можно было различить кого-либо, а костер был слишком далеко, скрытый валуном, за которым Фили с комфортом расположился на ночлег.

- Что ты делаешь?

- Пусть ты и забрал мое одеяло, но никто не говорил, что я не могу спать на тебе.

- …Кили, слезь с меня.

- Нет.

Кили упрямо умащивался поудобнее, вытянувшись на Фили. Когда брат обхватил его, дабы спихнуть прочь, он начал канючить.

- Ну, пожалуйста. Я не могу так спать, Фили. А я очень устал.

- Вы можете помолчать? Кое-кто из нас пытается поспать, - это был Глоин.

- Простите, - Кили потрудился извиниться. – Фили, ну пожалуйста…

Белобрысый гном уже был сыт этим по горло. Он спихнул с себя Кили, что повлекло очередную волну жалоб и просьб – и, на удивление, ворчание со стороны остальных гномов – и перевернулся на бок.

Кили втиснулся в освободившееся пространство и затих.

Когда возня под боком прекратилась и сменилась мерным дыханием, Фили позволил себе, наконец, закрыть глаза.

- Ты – самый лучший брат, - донеслись до него слова, произнесенные так тихо, чтобы никто другой их не расслышал.


Глава 2

Саммари главы: в отличие от остальных членов отряда, Кили действительно любил дождь.

Не смотря на то, что приезд в Шир являл собой смесь из солнечного света, смеха и предвкушения приключений, гномы покидали его в дурном настроении. За зелеными холмами лежал Старый Лес, и едва они въехали под зеленые своды деревьев, начался бесконечный дождь, так что даже Бильбо стал жаловаться о том, что забыл дома свой плащ, и о том, что шерстка Мирты холодна, как лёд, так что ей тоже нужен привал, а не только ему, ведь – правда же – не только ему.

Если среди них кому и нравился дождь, то, конечно же, Кили. Юный гном буквально сиял от радости. Он весело сдул свисавшую с носа каплю, и, к его большому восторгу, менее чем через минуту на её месте образовалась вторая.

В конце концов, Балин подъехал ближе к Фили и поделился своими опасениями:

- Ты уверен, что вы в родстве?

- Абсолютно, - проворчал Фили, который тоже не понимал этой странной одержимости. В детстве Кили боялся дождя и грозы. Это был один из его пунктиков. Как, к примеру, однажды, давным-давно, он возомнил себя рудокопом, но затем свеча на его шлеме неожиданно погасла, и он кричал до тех пор, пока его не нашли. – Во всяком случае, с материнской стороны. Я сам видел.

- Хм, да, с этим не поспоришь. Но Торин говорит, что он родился прежде срока?

Фили усмехнулся шутке, глядя на ничего не подозревающего Кили неподалеку. Балин снова отъехал подальше, и он сильнее натянул капюшон на голову. Ища способ отвлечься, он крепче вцепился в вожжи.

Когда он снова взглянул на брата, тот ехал с закрытыми глазами, задрав голову вверх и высунув язык – ловил капли.

- Здесь даже дождь другой по вкусу! – в изумлении провозгласил Кили.

И Фили почти не удивился, когда этой же ночью, едва тучи на небе рассеялись, Кили молча придвинулся ближе к Фили, сидящему у костра, и пробормотал:

- Фили? Я себя неважно чувствую.

***

Фили мог игнорировать своего брата при любых обстоятельствах. Он вполне преуспел в этом. Всякий раз, когда на Кили находило, и он начинал надоедать или чрезмерно веселиться, а Фили был не в настроении – такое случалось редко, но когда случалось, то остановить Кили не было никакой возможности, поэтому Фили выработал такой навык с детства – он просто отключался от него. В такие моменты он продолжал своевременно кивать, неопределенно улыбаться, и заниматься своими делами. Самое лучшее состояло в том, что Кили едва ли замечал эту уловку.

Но у Фили была своя слабость. Он не выносил, когда его брат грустил или болел. А то тело, сидящее на пони рядом, как раз так и выглядело. Килин красный нос выглядывал из-за шарфа, который одолжил ему Гэндальф. Единственной живой частью в облике Кили были его блестящие глаза, которые он, однако, старался держать закрытыми, сгорбившись в седле.

- Тебе не кажется, что ты слегка переборщил? – спросил Фили с показным равнодушием, ибо не хотел, чтобы о его беспокойстве узнали.

Кили бросил на него потерянный, затуманенный взгляд.

- Моя одежда до сих пор мокрая, - нахмурился он.

- Высохнет, - ответил Фили. – Тебе надо было развесить её вчера у костра, так, как это сделали остальные.

- Да. Ты мог бы сделать это за меня.

Одежда была всё ещё влажной из-за того, что Кили уснул на брате в самом начале привала, кроме того, он придавил Фили мертвым грузом, а Фили нравилось его обнимать и согревать. Из-за этого, кстати, одежда Фили тоже не была удостоена чести обсохнуть у костра – в отличие от вещей остальных гномов, которые, суетясь у огня, не единожды назвали их глупцами.

- Попытайся подремать, - вздохнул Фили и поудобнее перехватил вожжи Килиного пони.

- Мне холодно, - продолжал жаловаться Кили. – Почему ты не разрешаешь мне укутаться в одеяло, чтобы согреться и обсохнуть?

- А если мы натолкнемся на ту орочью шайку, которую мы слышали? Без своего доспеха, лука и колчана ты останешься беззащитен.

- Но у меня есть ты, - шмыгнул носом Кили. – Ты меня от них спасешь.

Фили спас бы. Но речь шла не об этом.

- О! – Кили поднял взгляд вверх. На его губах заиграла улыбка. – Фили, смотри.

Сквозь заросли пробилось солнце, его теплые лучи осветили отряд гномов. Внезапно лес словно ожил, сверкая мириадами дождевых капель.

- Гэндальф! – позвал Кили. – Это ты сделал?

Маг только рассмеялся и покачал головой.

- Боюсь, Кили, что солнцу никто не указ. А тебе стоит оглянуться вокруг. Ты можешь заметить кое-что действительно изумительное.

Кили последовал совету, но он не был первым, кто обнаружил кусочки радуги на фоне оставшегося позади леса. Среди остальных двенадцати гномов было, по меньшей мере, десять, которые прислушивались к разговору.

- Смотрите! – вскрикнул Ори. – Вон там!

- И там! – Бофур указал в противоположную сторону. – Как красиво.

- Вот уж действительно так, - хмыкнул Балин.

Но и вереница пони, и восторженные возгласы замерли в одночасье, когда что-то тяжело свалилось на землю, укрытую мокрыми опавшими листьями, а следом раздался встревоженный выкрик:

- Стойте!

Торин натянул вожжи своего пони. Он ожидал увидеть какую-нибудь чепуху, но выражение его лица изменилось мгновенно, стоило лишь ему заметить своего младшего племянника, лежащего ничком и тихо постанывающего. Через несколько длинных шагов он оказался рядом, опускаясь на колени рядом с Фили, который пытался привести брата в чувство. Кили приоткрыл глаза, но затем его веки снова опустились.

- Что случилось? – спросил Торин.

- Он болен.

- …Гэндальф сказал мне, что это обычная простуда.

- Я тоже так думал. Ему нужен отдых. Он, должно быть, начал оглядываться вокруг, и у него закружилась голова, - несмотря на то, что слова Фили были четкими и решительными, его голос дрожал. Он переживал, очень переживал. – Как же я не обратил внимания на то, что он говорил!

Торин поднялся на ноги.

- Разобьем лагерь здесь! – обратился он к отряду. – Гэндальф, на пару слов.

«Пара слов» с Гэндальфом оказалась не столько претензиями, сколько просьбой о помощи. Именно поэтому маг позвал с собой Бильбо, который последовал за ним хвостиком, а затем выбрал безопасное место позади Фили и Торина, пока Гэндальф осмотрел больного, нахмурился и спросил:

- Ну, и что ты думаешь?

- Что значит, «что я думаю»? – раздраженно спросил гномий принц.

- Я обращался к Бильбо.

Гордыня Торина была уязвлена еще сильнее, но Фили прижал руку к его груди, словно говоря: пожалуйста, дядя, выслушай его. Ради Кили.

Бильбо беспокойно шагнул вперед и посмотрел на лежащего гнома. Маг и двое гномов – а за ними и вся остальная компания – ожидающе уставились на хоббита. Торин, конечно, смотрел с нескрываемым скептицизмом. Существовало лишь несколько причин, по которым он мог остановить отряд. Первыми в этом весьма ограниченном списке находились Кили и Фили, а Бильбо с его причудами могло светить лишь место в самом конце. Когда хоббит приложил ладонь ко лбу Кили, тот лишь тихо застонал.

- Он весь горит. Это… о, это из-за вчерашнего дождя, верно?

Фили кивнул.

- Что ж. Я думаю, нужен отвар из бузины, розмарина или мяты. Это должно сбить температуру. И, конечно, теплая постель, чтобы он пропотел. Эмм, - хоббит нахмурился. – Его одежда до сих пор влажная.

Торин и Фили, склонившиеся над Кили, уставились на Бильбо, который струхнул под таким вниманием и вместо этого перевел взгляд на Гэндальфа. Маг наградил его одобряющей улыбкой и кивком, говорящим, что теперь он может идти. Хоббит мгновенно воспользовался шансом.

- Пойду, поищу нужные травы, - предложил он.

- Спасибо, - Фили улыбнулся полурослику, прежде чем снова встревоженно взглянуть на Кили.

- Ах, не стоит благодарности. Моя спина и так затекла от верховой езды.

Возможно, ему не стоило говорить вслух последнее предложение. Взгляд, которым наградил его Торин, ничуть не одобряющий шуточки, заставил хоббита обернуться и сбежать в противоположном направлении.

Фили начал расстилать свое одеяло. Он хотел найти поблизости удобное местечко, покрытое мягким мхом или травой, но, в конце концов, устроился рядом с Кили, не желая тревожить его лишний раз.

- Лучше снять с него одежду и обсушить, - Балин незаметно подошел ближе. – Я одолжу тебе свое одеяло, если хочешь.

- И я тоже, - добавил Двалин.

Когда отвар был приготовлен и перелит в суповую миску – ничего подходящего под рукой не нашлось – солнце уже клонилось к западу, и Кили лежал на постели из палых листьев, отделенный от поверхности земли двумя одеялами и накрытый сверху еще четырьмя, его одежда была развешана у костра. Его лоб по-прежнему покрывала холодная испарина.

- Фили, - заговорил с ним дядя. – Балин напоит его отваром. Вечером нам понадобится еда, и мы останемся здесь до тех пор, пока не спадет жар.

Они оказались в неприятной ситуации. Как ни крути, а Кили был лучшим охотником в их отряде – хотя бы из-за того, что он один мог управляться с луком. Мастерство Фили было не меньшим, но оно больше зависело от удачи или от того, убежит ли, заметив его, дичь. Он сомневался, что в этих краях сможет найти вепря, который никогда не спасается бегством. Того оленя, которого он принес в лагерь несколько дней назад, он смог убить лишь под прикрытием мороси и слабого ветерка, дувшего с нужной стороны.

Он прекрасно понимал, что слова дяди были требованием, а не предложением.

- Но Кили…, - запротестовал Фили. Он не хотел оставлять его.

- За ним будут присматривать двенадцать гномов и бакалейщик-недоросток. Я тоже буду рядом с ним.

- Дай мне час. Если к тому времени он не проснется, тогда я пойду.

- Это приказ.

***

Фили пнул камень, лежавший на пути. Охота, да, именно этим он и должен заниматься. А не отпугивать любую возможную дичь злобным хождением вокруг. Немного ранее он увидел, как вспугнул несколько мышей, и на мгновение он постарался взять себя в руки, но с каждой секундой, потраченной зря, он думал о том, что мог бы провести её рядом с братом.

Торин поступил нечестно, отсылая его прочь. Обычно их разногласия решались довольно быстро, но порой они доходили до жаркой перепалки, в которой Фили принялся бы обвинять дядю в черствости, а Торин парировал бы с присущей ему властностью, что привело бы Фили в еще большее отчаяние, и, в конце концов, пришлось бы вмешаться Кили и попытаться их успокоить. Правда, в этот раз Кили был болен, и вмешаться не смог бы.

Фили вздохнул. Конечно, так было лучше для всего отряда. Он окинул взглядом местность. Может быть, поблизости есть лесное озеро, и при должном везении он мог бы поймать несколько рыбин. Рыба была легкой добычей.

Его мысли невольно вернулись обратно к Кили. Кили, который застонал, когда Фили положил ладонь ему на лоб, проверяя температуру. Что-то сжалось в его животе. Гном прекрасно понимал, что в этот раз оно не имело ничего общего с беспокойством. Это было что-то абсолютно другое, и он инстинктивно стиснул челюсти и попытался отогнать мысли прочь.

Они не всегда были так близки. Когда они были детьми, Фили частенько хотел гулять в одиночку, а Кили таскался за ним по пятам. Поначалу всё было неплохо. Фили мог играть роль старшего брата и учить младшего полезным вещам. Кили всегда задавал ему так много вопросов, что Фили даже не надеялся когда-нибудь удовлетворить его любопытство. Какое-то время такой порядок вещей его устраивал.

Но Фили взрослел, и небольшая разница в возрасте ощущалась всё явственнее. Он хотел самостоятельности. Он хотел заводить своих собственных друзей, самому взаимодействовать с миром, а еще он начал проявлять интерес к другим гномам. В этом мире для Кили почти не было места. Но Кили продолжал отбирать времени больше, чем хотел того Фили – без сомнения, из-за того, что считал старшего брата примером для себя – и это сковывало Фили руки. Невыносимо.

Однажды вечером Фили набросился на брата с такими жестокими словами, что юный Кили убежал в их спальню, заперся там и не выходил несколько дней.

На следующий же день Фили, стыдящийся самого себя, нашел работу подмастерьем в кузнице, в городке в пяти днях пути от дома. Братья не видели друг друга целых три года.

В какой-то мере, это пошло им на пользу. Фили смог, наконец, обзавестись собственным уголком, о котором так долго мечтал. Он пытался понять самого себя. Он бегал за юбками, пил до утра и часто проводил дни с раскалывающейся от боли головой. Он занялся торговлей, и, прежде чем ему это удалось, наделал достаточное количество ошибок. Но еще он понял и то, что дом, в котором жил он один, был пустым и полным одиночества.

А Кили наконец-то был вынужден найти собственное занятие. Он занялся охотой. Он перестал жить в тени брата и стал отбрасывать свою собственную. Он стал душой компании, всегда выступая лучший рассказчиком и зарабатывая самые бурные овации.

Когда же Фили вошел в родительский дом и снова сел на свою старую кровать, а Кили, которому сообщили о возвращении брата, молча сел напротив него, он попросил прощения за то, что случилось много лет назад, и его великодушно простили.

И так вышло, что с этого момента никто из братьев больше не находился в тени другого, а вместе они начинали сиять еще ярче.

Но Фили хорошо помнил, как вскоре после возвращения он стал находить перемены в Кили странно привлекательными.

Встряхнув головой, он отогнал непрошеные мысли. Ему надо было найти еду.

Нет смысла думать о том, чему не суждено свершиться.

***

Жар начал спадать ранним утром.

Когда Кили проснулся и, опираясь на локоть, огляделся кругом, всё было погружено в тишину. Поодаль, за границей лагеря, стоял на часах Бофур, который его не заметил.

Чья-то тяжелая рука лежала на коленях Кили. Он повернулся в ту сторону и моргнул в удивлении, когда увидел спящего рядом с ним дядю. Кили удивился такой из ряда вон выходящей вещи – конечно, Торин гордился своими племянниками, но с тех дальних пор, как Эребеор был потерян, он сделался сдержанным и замкнутым. Вероятно, Кили был очень болен, раз дядя стал вести себя так.

Кили снова лег. Повернувшись на бок, он протянул руку в темноту. Пальцы перебирали сухие листья, которые шуршали под прикосновениями, пока не нашли то, что искали, там же, где и находили все эти годы. Кили улыбнулся и закрыл глаза.

Утро нашло его рука об руку с Фили и под защитой дяди, прижимающего его к своей груди. И Кили оставался в блаженном неведении о том, как отреагировали на сию странность те гномы, которые проснулись первыми.

@темы: слэш, Инцест, Drama, макси, Angst, #Хоббит, #Трандуил, #Бильбо, #фанфики, #Гэндальф, #Кили, #Тауриэль, #Фили, UST, PG-13

---

Sauron Gorthaur. Mairon. Annatar.

[Леголас]

Теперь и мой первый вклад в сообщество: Аннатар в моём представлении)
Коллаж. Предыстория, если кому интересно, есть в дневнике)

@темы: #фанарт, #Сильмариллион, !новичок, #Саурон

---

Что может сделать женщина

[Реати]

Всем добрый день, я тут принесла свежепереведённый фанфик)

Название: Что может сделать женщина
Автор: Isis
Переводчик: Реати
Ссылка на оригинальный фик: What a Woman Can Do
Фандом: Властелин Колец
Категория: гет
Пейринг: Эовин/Фарамир
Рейтинг: NC-17
Жанр: Established Relationship
Размер: 4107 слов
Саммари: Иногда Эовин мечтает быть мужчиной
Предупреждения: страпон
Дисклеймер: Средиземье принадлежит Толкину, текст - автору.
Статус: закончен
Размещение: С разрешения автора

У Эовин не было причин для малейшего недовольства. У неё был большой хорошо обставленный дом, и восхитительные сады, что создал для неё Леголас Зелёный Лист. Фарамир, князь Итилиэна, был ей нежным и любящим мужем. И хотя ещё ни с кем, даже с Фарамиром, она не делилась своими подозрениями, она была почти уверена, что через семь месяцев принесёт долгожданного первенца.
У Эовин не было никаких причин для недовольства. И всё же она была недовольна.
Острее всего она испытывала недовольство в те дни, когда они с Фарамиром принимали дворян из Гондора, или гостей из других краёв Средиземья, или тех, кто решил поселиться в заброшенных полях Итилиэна и помочь восстановлению. Ибо после того, как гости были приняты и новости услышаны, после того, как была подана пища и выпито доброе вино, она вставала и приглашала жён за собой в другую комнату. Она приветливо улыбалась, и слушала их болтовню, и старалась не показывать скуки на лице.
То был один из таких вечеров, когда Эовин пришлось развлекать жену молодого сына Лорда Кардолана, и когда они с Фарамиром наконец пошли в спальню, она упала на скамью с таким вздохом, что Фарамир не мог этого не заметить.
- Ты неспокойна сегодня.
- Неспокойна! Скорее я жажду поговорить о чём угодно, кроме вышивки. Леди Бриндис высоко ценят за её умения в обращении с иглой. Знал ли ты об этом?
- Мне кажется, Лорд Утиэн упомянул об этом пару раз.
- Если бы слышал это только пару раз, ты куда счастливее меня, - она расстегнула серебряную пряжку на шее и начала расплетать свои длинные волосы. - Я уверена, Лорд Утиэн говорил о многих более интересных вещах.
- Так и есть, - и пока Эовин расчёсывала волосы, Фарамир рассказал ей о том, что они обсуждали с Утиэном, и спросил у неё совета по паре вопросов, что немного подняло ей настроение, ведь она знала, что Фарамир ценил её мнение не меньше, чем мнение любого из мужчин. По государственным вопросам он всегда советовался с ней. Но всё же её раздражало, что законы страны позволяли ей давать советы лишь наедине.
- Иногда мне хотелось бы быть мужчиной, - проворчала она.
Фарамир нежно посмотрел на неё:
- Я знаю. Ты бы сидела в Большом Зале и выслушивала каждую мелкую жалобу и каждую просьбу.
- Это было бы куда интереснее, чем пытаться придумать, что бы сказать о вышивке.
- Я уверен, ты нашла идеальные слова для Леди Бриндис. У тебя большой талант к этому. Я бы сказал - с большим восхищением, должен заметить - что ты одинаково легко владеешь разговором со всеми, от последней горничной до Королевы Леди Арвен.
- И одинаково скучаю при этом до смерти!
- Было не похоже, чтобы ты скучала на нашем последнем обеде в Минас Тирит, - это, возможно было правдой, но это был нечестный пример, потому что тогда они были вчетвером, и все оставались вместе в одном зале до конца. - Сам Король Элессар...
- Сам Король Элессар сражался рядом со мной, когда он был просто Следопыт Арагорн, а я была просто Эовин из Рохана, - отрезала она. - Воительница может по крайней мере умереть за своего короля. Но леди княгиня заперта в клетке.
- Я благодарен за то, что эта воительница не умерла, - сказал Фарамир, садясь рядом с ней на скамью и мягко проводя рукой по золотистым волосам, которые теперь свободно падали на плечи. - И ты знаешь, что разговоры с глупыми дворянками о вышивке служат Королю не меньше, чем убийство его врагов.
- Я знаю, - неохотно отозвалась Эовин, но пыл спора в ней потух, пока Фарамир перебирал её волосы, пропуская их сквозь пальцы, лаская её, как она ласкала бы упрямую кобылу. Затем он поцеловал её, сначала в шею, потом в губы, и она охотно взяла его за руку, и они вместе отправились в постель.
Фарамир, казалось, никогда не уставал гладить изгибы её тела, проводя ладонями от груди вдоль талии к бедру, сквозь ткань её платья, затем сквозь сорочку и наконец, когда они вместе легли в постель, по голой коже. Его широкая ладонь обхватила её грудь, их ноги переплелись и он обнял её, положив подбородок ей на плечо:
- Ты можешь хотеть чего угодно, - прошептал он ей в шею, - но в такие моменты я очень рад, что ты не мужчина.
Эовин засмеялась, когда его борода защекотала чувствительное место у неё под ухом:
- Не вижу, почему это должно иметь значение. Когда я была девой Эдораса, кухонный мальчишка и один из конюхов вели себя как настоящая влюблённая пара - нет, Фарамир, не надо быть в таком шоке!
Его рука, которая начала было скользить от её груди к местечку меж ног, застыла над её бедром:
- Я не шокирован тем, что они могли делать, - сказал он - немного чопорно, на её взгляд. - Но я удивлён, что дева Эдораса могла знать что-нибудь о том, что происходит между такими мужчинами.
- Ну, я не знаю точно, - призналась она. - Я знаю, что-то они делали. И, признаюсь, мне любопытно, - она лукаво протянула руку и легонько сжала его член; даже если её слова и были ему неприятны, она отметила, что на его мужскую часть это не повлияло. - Что они могли сделать с двумя этими, если им некуда засунуть хоть один?
Фарамир издал придушенный звук, подозрительно похожий на смех:
- Что до этого, жена моя, то они используют другое отверстие.
- Что?
Он взял её руку, которой она касалось его плоти, в свою и продвинул её дальше между своих ног, за мошонку, пока её пальцы не коснулись...
- Ты шутишь надо мной, - сказала она в недоумении.
- Вовсе нет. Это довольно приятное ощущение, или я так слышал.
У Эовин было сильное искушение спросить его, где именно он “слышал” подобное. Но ещё сильнее она чувствовала, что он возбудил в ней не только любопытство. Ей хотелось, чтобы его руки продолжили скользить по её телу, чтобы он ласкал её так, как, он знал, она любила, так чтобы это распалило её и заставило стонать ему на ухо, и слишком прямой вопрос мог смутить его, мог охладить его. Так что вместо этого она лишь прошептала:
- Вот так? - и смело нажала пальцами там, где он разместил их.
Фарамир резко втянул воздух, затем выдохнул, и когда он заговорил, его голос был хриплым и неуверенным:
- Они используют масло, чтобы облегчить путь.
Рука на её бедре передвинулась на её холм и ищущие пальцы погрузились внутрь; она невольно застонала, извиваясь под его рукой, но он только окунул пальцы в её колодец и вытащил их снова.
- Потому что я не источаю влагу, как ты, - прошептал он, скользя пальцами по тому месту, где она касалась его, и о да, они были влажными, они были скользкими, и она взяла что он дал ей и смазала пальцы прежде чем нажать снова
Фарамир застонал и двинулся навстречу её руке, зарывшись лицом в её шею. Это было неудобное положение, её рука была изогнута между его ног, но она пыталась дать ему то, чего он, казалось, жаждал, скользя пальцами в подражание тому, как мужчина скользит в женщину. Его член тёрся о её предплечье точно по собственной воле, твёрдый и красный и ищущий, и её собственное естество пульсировало в родственной тоске. Эовин передвинула ноги, чтобы хоть немного коснуться его тела, и он должно быть почувствовал это, ощутил касание нежных волос и влажность на своей ноге, потому что он соскользнул с её пальцев и перекатился поверх неё.
- Ты так распалила меня, любовь моя, - прошептал он, а затем ахнул, когда она приняла его внутрь.
Эовин ахнула тоже, потому что сладким облегчением было чувствовать его толчки в том месте, что истосковалось по этому. Дважды, трижды он двинулся внутри неё, и она начала дрожать от охватившего её нетерпения, от желания, что охватывало её как медленно разгорающийся огонь.
Вдруг Фарамир остановился и приподнялся, глядя на неё с лёгкой усмешкой, которую она так любила:
- Может быть, ты тоже хочешь попробовать?
У Эовин пересохло во рту. Она кивнула, и он осторожно перевернул её, так что она была на четвереньках, а он у неё за спиной. Это не была непривычная позиция, но его член, влажный от её соков, толкнулся в непривычное место; как воин, штурмующий замок, он не принял первоначальное сопротивление её тела за ответ, но пробивался и пробивался, пока не оказался полностью внутри неё.
Это было не то, чего она ожидала.
- Всё в порядке? - спросил он её.
- Это ощущается... странно, я думаю.
- Станет легче, - сказал он уверенно и начал двигаться снова.
Легче не стало. Было не то чтобы больно, хотя и не совсем комфортно, но яркого удовольствия, которым она всегда наслаждалась, больше не было. Это было как будто она была пустой оболочкой, полой женщиной из камня, хитро сработанной, чтобы казаться из плоти, но без ощущений, без чувств. И всё же её жажда была всё ещё там, запертая внутри её каменного тела. Если бы она только могла коснуться себя своими собственными пальцами... Но вес Фарамира давил на неё, и она могла лишь опираться на кровать под его толчками, и стискивать зубы, и ждать, пока он содрогнётся и рухнет на неё, и она сможет рухнуть тоже.
К счастью, это не заняло много времени. Когда Фарамир скатился с неё, он выглядел слегка виноватым:
- Мне кажется, ты не наслаждалась этим так, как я.
- Нет, - призналась она.
- Значит ты предпочитаешь быть женщиной, в конце концов, - сказал он довольным голосом, и прежде, чем она успела что-то ответить, он зевнул, и потянул одеяло на себя, и через несколько минут захрапел.
Сама Эовин долго не могла заснуть.

Баулы, которые Эовин привезла с собой из Рохана были всё ещё в её уборной; она могла отказаться от сражений, но не собиралась отказываться от своей кольчуги, или меча, или своей одежды всадника. Или других вещей, подумалось ей, пока она аккуратно откладывала каждый предмет в сторону. Он был на дне, завёрнутый в ткань. Она вытащила его и улыбнулась.
Эовин достигла женской зрелости без матери, но в Золотом Зале Медусельда было много женщин, чтобы присматривать за ней. Когда ей исполнилось двенадцать, старая повитуха объяснила, что она скоро начнёт кровоточить, и дала ей ткань, и показала, как привязать её к своему телу, когда придёт время.
- И если начнутся боли - у многих бывают боли, и они могут быть очень жестокими, вот тут, - сказала она, прижимая руку Эовин к талии, - приди ко мне, дитя, и я приготовлю отвар, который даст тебе облегчение.
Все женщины Эдораса приходили к старой повитухе. У неё были травы от месячной боли и травы от других болей, лекарство, чтобы помочь принести ребёнка, и другое (об этом женщины говорили шёпотом), чтобы не позволить ребёнку появиться. И у неё были куски гладкого дерева, искусно вырезанные, и хотя Эовин никогда не видела мужчину без одежды, она смотрела на жеребцов всю свою жизнь, и точно знала, чем должны быть эти деревянные стержни.
Женщины называли это “вдовьим утешителем”, или иногда “девичьим другом” и, с немалым смущением, Эовин, в шестнадцать лет, промямлила, что хотела бы иметь такой. Повитуха внимательно посмотрела на неё, и она покраснела.
Тогда повитуха засмеялась:
- Уж лучше для девушки твоих лет и положения иметь друга из дерева, чем из плоти, - сказала она.
И он был действительно стойким другом, пока она не вышла замуж и не положила его на дно своего сундука. Теперь Эовин развернула кусок белого полотна, где он хранился, и посмотрела на него задумчиво. Полированный дуб блестел, пронизанный прожилками от округлой головки до основания, которое было слегка изогнуто, чтобы изображать мужскую мошонку. Он был меньше и тоньше, чем член Фарамира, но толще, чем её пальцы. Он подходил для её цели.
Целый день она работала над сбруей. Конюшни были больше её владением, чем Фарамира, и никто не спрашивал, зачем Леди Эовин понадобились кожаные ремни и толстая игла. Это было, подумалось ей, почти как шить что-то для лошади, вроде узды или подпруги. Хотя в данном случае это было для всадника, а не для лошади. Так сказать.
Когда работа была закончена, Эовин заперла дверь и выскользнула из платья. Но даже хотя никто не видел, её лицо запылало, когда надела своё рукоделие; что сталось со скромной Белой Леди? Она исчезла, сменившись странным существом в зеркале: полная грудь, бёдра, охваченные кожаными ремнями и выпирающий дубовый член. Не женщина и не мужчина, но какая-то странная смесь обоих полов.
Она изобрела свою сбрую не для красоты, но решила, что это выглядело не так уж уродливо. Ремни были сделаны из искусно выдубленной светло-коричневой кожи, лишь на тон темнее её тела и на тон светлее дубового стержня, который к ним крепился. Эовин экспериментально толкнулась в кулак. Основа стержня прижалась к её телу точно в нужном месте, и она улыбнулась. Её друг всё ещё помнил её. Ей оставалось лишь познакомить его со своим мужем.
Прошло однако почти две недели прежде чем она нашла в себе мужество сделать это. Что было невообразимо глупо; как женщине, столкнувшейся с армией Саурона на полях Пеленора могло не хватать храбрости чтобы использовать мужское оружие в постели собственного мужа? Но Фарамир обнимал её, и она думала о ремнях и деревянном стержне, о горшке с маслом, что она спрятала в шкафу, и одна мысль об этом заставляла её кужу гореть, пылать под его прикосновениями, и она отвечала на его ласки с равным пылом, убеждая себя, что больше ей ничего не нужно.
Но в действительности Эовин упрекала себя поутру за то, что не была достаточно смелой. Однако что если Фарамир оттолкнёт её? Или хуже - что если он посмеётся над ней?
Её решимость укрепил капитан судна из Дол Амрота, который вместе с товарами привёз новости с юга о бандах Харадримов, бродящих на севере:
- Дорога Харада сделалась беззаконным местом. Народ Чёрной Змеи не любит принимать поражение, и ходят слухи о...” - он взглянул на Эовин, затем опять на Фарамира. - Но это не годится для ушей леди.
- Моя леди сражалась с ними в Пеленоре, - сказал Фарамир мягко и велел тому продолжать. Тот подчинился, но Эовин была уверена, он сократил свой отчёт, щадя её предположительно нежные чувства, и его быстрые взгляды в её сторону каждый раз, как он упоминал кровопролитие и битвы, вызывали у неё желание ударить его. По крайней мере, он не привёз с собой жену - или скорее у него не было жены - так что Эовин не нужно было никого развлекать.
- Ты думаешь, они будут угрожать Гондору, - сказал Фарамир.
- Да, - ответил капитан.
- Так что мы должны остановить их на Поросе, - сказала Эовин, и мужчина взглянул на неё с удивлением, как будто это было неслыханным чудом, чтобы женщина знала карту.
- Да, - наконец повторил он. - Хотя это будет сложнее, чем было бы в прошлые годы. Вода в этом году низкая, и переправа стала шире.
Фарамир послал за картой, и они расстелили её не столе.
- Здесь, - сказал капитан, указывая на место немного ниже отметок Бродов Пороса. - На хороших кораблях Порос обычно судоходен до самых Бродов. Но сейчас можно переправиться прямо перед... Нет, вы не сможете как следует увидеть на этой карте, я могу показать вам на моих.
- Мне стоит послать человека за ними?
- Они не покидают мой корабль. Но если вы подниметесь со мной на борт, я покажу новые переправы, - с неохотой он добавил. - Вы даже можете скопировать часть карты. Только этой карты, я хочу сказать.
Фарамир дёрнул краем рта, но согласился, и они встали, однако когда Эовин собралась последовать за ними, капитан покачал головой:
- Прошу простить меня, моя леди, но женщина на борту приносит несчастье.
Её лицо потемнело, и она вздохнула.
- Тогда я желаю вам спокойной ночи, - сказала Эовин спокойно, как могла, и удержалась от того, чтобы бросить что-нибудь в стену, пока не вернулась в свои покои.
Когда Фарамир наконец присоединился к ней, она не подняла взгляда от книги:
- Я надеюсь, ты получил новую карту небольшой части Бродов?
- Моряки хранят верность Лорду Имрахилу и Королю, а не мне.
- Ни в чьи интересы не входит допустить Харадримов к вратам Гондора.
- Он дал мне немного, но это будет полезно, - Эовин положила книгу и подняла бровь, и он вздохнул. - По правде говоря, я удивлён, что он вообще позволил мне взглянуть на его карту. Этими речными картами капитаны дорожат, как гномы золотом.
- Тогда я рада, что ты получил такую привилегию.
Он протянул руку и она позволила поднять себя на ноги и обнять.
- Если он видит только твою красоту, но не ум и отвагу, о которых знаю я, ему же хуже. Что до меня, я не сомневаюсь, что ты способна почти на всё, что может сделать мужчина.
Эовин знала, что он дразнит её, но задрала подбородок:
- Только почти?
Руки Фарамира уже расстёгивали пуговицы её платья:
- Больше, чем может большинство мужчин, я клянусь в этом, - пробормотал он, прильнув губами к белой коже её грудей, когда ткань упала.
Посмотрим, подумала она про себя и взялась расстёгивать штаны Фарамира, пока он облизывал её соски. Вскоре их одежды грудой лежали на полу, а они, обнажённые, смеясь гонялись друг за другом по кровати.
Эовин толкнула Фарамира чтобы он лёг на спину, а затем оседлала его. Летнее солнце стояло ещё высоко в небе, несмотря на поздний час, и лучи падали сквозь окно, освещая его любящую улыбку. Ему нравилось, когда она была смелой, когда она прижимала его к кровати и брала то, что ей хочется, так что она просто ёрзала на его талии, дразнила его член и тёрлась об него, не позволяя ему войти в её тело.
- Ты дразнишь меня, - простонал он. - Разве ты не чувствуешь моё желание?
- Как насчёт моего желания? - спросила она лукаво, и он взял её за бёдра и перевернул их обоих:
- Я постараюсь удовлетворить мою леди, - он скользнул вниз по её телу, оставляя жгучий след языком, и её колени раздвинулись, словно по собственной воле, давая доступ его рту. Мягкость его бороды сменилась прикосновением губ и языка, и когда он погрузил в неё пальцы, она застонала и изогнулась под ним. В своей жизни она не знала мужчины кроме Фарамира, и вместе они выяснили, что доставляло ей удовольствие; и теперь он истово применял эти уроки руками и ртом, и она отдавалась ему, пока не закричала на пике наслаждения.
Когда она снова открыла глаза, Фарамир лежал на боку, подложив руку под голову, с голодными глазами и губами, блестящими от её соков:
- Стоит ли мне лечь сверху? Или ты хочешь оседлать меня снова?
- М-м-м, - Эовин потянулась как кошка. - Я оседлаю тебя, если только ты ляжешь для меня.
Он подчинился. Тогда она поднялась и подошла к шкафу, чтобы достать полоску ткани, которой перевязывала волосы, чтобы не мешали работать.
- Я жду тебя, моя леди, - позвал он за её спиной.
- Очень хорошо, - сказала она, возвращаясь к нему с тканью в руках. Но когда она положила её ему на глаза, как повязку,, он запротестовал: неужто она лишит его лицезрения её красоты?
- Ты смотрел на меня достаточно, чтобы знать, как я выгляжу, - упрекнула она его.
- Я никогда не устану любоваться своим лицом, когда удовольствие настигает тебя, - сказал Фарамир, но позволил ей завязать ему глаза. И, возможно, это возбуждало его, потому что его член стоял, длинный и толстый, и когда она нарочно задела его рукой, он закусил губу и толкнул бёдра к ней.
Эовин быстро достала сшитую ею сбрую, и масло, которое спрятала рядом. Её пальцы казались ей толстыми и неуклюжими, пока она закрепляла ремни, каждая секунда казалось вечностью, и она надеялась, что Фарамир не спросит её, почему она так долго не возвращается в постель, или того хуже, решит снять повязку и посмотреть сам. Но когда она взглянула на кровать, он улыбался, лениво поглаживая себя одной рукой.
- Ты не можешь подождать меня? - спросила она, возвращаясь к нему.
- Если ты не касаешься меня, я должен сам это сделать.
- Так не пойдёт, - строго сказала Эовин и подняла его руки над головой, где он позволил ей держать их, как будто они были связаны верёвкой. Они часто играли в эту игру: она дразнила его руками, проводила волосами по его груди и ногам, рисовала узоры на его возбуждённом теле языком. Она прижималась телом к его бёдрам, и он извивался и стонал от беспомощного желания, пока она не была готова скользнуть на него и дать ему облегчение.
Эовин опустила голову, чтобы её волосы рассыпались по телу Фарамира длинной полосой от груди до бёдер. Он выгнул спину, надеясь получить больше, но она отстранялась, пока лишь мягкие кончики её волос легко не коснулись кончика его напряжённого члена. Её собственное тело ныло от желание почувствовать его внутри, но они оба должны были подождать.
Вместо этого Эовин склонилась над ним, стараясь, чтобы он не мог пока ощутить кожу ремней или дерево. Она поцеловала его в губы, погладила по плечам и груди кончиками пальцев, сжала руками его бёдра. Она нежно заставила его повернуться, сначала набок, затем на живот, и он повиновался её бессловесной команде без колебаний.
Эовин опустилась на колени на кровати рядом с ним, и провела руками по его спине, вниз вдоль талии, до его сильных выпуклых ягодиц, до того места, где начинались бёдра. Её пальцы скользнули между его ног, и он раздвинул их, позволяя ей изучить его; открываясь для неё, поощряя.
Горшок с маслом Эовин поставила на низкий столик возле кровати. Она окунула пальцы в ароматное масло, затем коснулась Фарамира, сначала осторожно, затем со всё большей смелостью. Она вспомнила, как было неприятно, когда он толкался в неё таким же способом, и постаралась двигать пальцами медленно и нежно, добавляя больше масла каждый раз, когда чувствовала сопротивление, пока он не стал таким же гладким и влажным под её прикосновениями, как она и сама уже становилась под своей сбруей.
Одной рукой Эовин взяла его за бедро и поставила на колени, и он потянулся назад, чтобы взять её скользкую руку и положить на свой член:
- Чувствуешь ли ты, что ты делаешь со мной, Эовин, любовь моя? Каким твёрдым ты меня сделала, какое желание я чувствую, как сильно...
Его слова оборвались резким вдохом. Затем, медленно, с неверием в голосе он произнёс:
- Эовин?
Она улыбнулась и толкнулась снова. Её член вошёл в Фарамира легко и выскользнул назад, как рука из перчатки. Она качнулась на основании деревянного стержня, чувствуя его приятное трение, а затем потянула бёдра Фарамира к себе:
- Да, мой Фарамир? - прошептала она ему на ухо, так низко и хрипло, как только могла. Её вознаградил стон, и Фарамир сильнее толкнулся в её руку:
- Ты... моя жена, о, моя любовь, ты... ты...
Это было всё. Его срывающийся голос покинул его полностью, и он задохнулся и сам начал двигаться туда и обратно, назад на её деревянный член и вперёд в её намасленную руку, тяжело дыша, как будто в комнате ему не хватало воздуха.
Возможно, в комнате правда не хватало воздуха. Ей казалось, что стало ужасно жарко; спина Фарамира была вся в поту, и её собственное тело пылало. Свободной рукой она ухватилась за основание деревянного члена и жёстко потёрлась об него, продолжая двигаться в извивающееся тело Фарамира, и вскоре она начала задыхаться, состязаясь с ним в толчках и вздохах.
Фарамир не выдержал первым, всё его тело задрожало, и с криком он излился в её ладонь. И этого было достаточно для Эовин: почувствовать его, увидеть, как вспотевший и ослабевший он упал на кровать... Я сделала это с ним, подумала она, и её собственное тело задрожало от волн наслаждения и рухнуло вслед за ним.
Долгие мгновения они лежали вместе, она обнимала его за талию, уткнувшись лицом в его шею. Наконец он застонал и начал двигаться. Когда он потянулся за повязкой, она встревоженно схватила его за запястье:
- Нет, погоди секунду, позволь мне... я не хочу, чтобы ты видел...
- Эовин, - он нежно отвёл её руку в сторону и снял повязку с глаз.
- Пожалуйста, - прошептала она, неожиданно подавленная. Её обезумевшие пальцы вцепились в ремни на её бёдрах, пытаясь сорвать их, пока он не обернулся, пока он не увидел, но Фарамир остановил её руки:
- Я хотел бы увидеть, что сделала моя жена, ибо это доставило мне великое наслаждение.
- И устроило беспорядок в постели.
- Это поправимо, - сказал он, пробегая рукой по её бедру, чтобы потрогать кожаный ремень. - Отлично придумано, любовь моя.
Его откровенное восхищение смутило Эовин, и она не знала, стоит ли гордиться или стыдиться. С волнением она сказала:
- Вот видишь, я тоже умею обращаться с иглой.
- Я вижу, что ты умная женщина, действительно способная на всё, что может сделать мужчина.
- Ну, - она опустила взгляд. Её сбруя сейчас казалась ей смешной, и она быстро отстегнула её от тела и оттолкнула в сторону. - Что до этого, думаю, я должна признать, что осталась одна вещь, которую ты можешь сделать, а я нет. Но есть также одна вещь, что женщина может сделать, а мужчина не может. Что-то, что я сделала.
Он поднял бровь:
- Ты говоришь загадками.
Она взяла его за руку и прижала её к своему животу:
- Что-то, что мы сделали.
На мгновение Фарамир выглядел озадаченным; потом он понял и посмотрел на неё широко раскрытыми глазами с робостью и благоговением, и Эовин решила, что в действительности она была довольна быть женщиной в конце концов.:

@темы: миди, гет, #Эовин, #фанфики, #Властелин Колец, #Фарамир, NC-17

---

[Alice_in_the_green_apple]

Моя кукла-эльф. Вообще-то, он средиземский, толкиновский, такой, какими я вижу лесных эльфов - именно такие пляшут-поют и незло подшучивают над гномами. Но зеленые волосы навеяны старой то ли английской, то ли скандинавской сказкой о девушке, которой феи подарили белые живые цветочки в волосы. Волшебная такая сказка.))

Лицо, шея, кисти рук и ступни сделаны из пластики, покрашены акрилом. В основе туловища - проволока и проклеенная ткань.

ля-ля и фотографии

вот такой он весь светлый и домашний. *___*


Кое-кому внезпно захотелось спрятаться в мех.)))



А теперь хохма: попробовал убрать эльфику волосы наверх, чтобы сделать встопорщенную копну, а вышла вот такая эльфийская леди.

! совсем технические, но забавные фото !

Без верхней одежды:


Вот таким был мой лестной красавец до покраски и обклеивания волосами:

бонус. Х)

@темы: #стафф, #Властелин Колец

---

[Маргарита Тененбаум]

Трандуил примерно такой, каким я его после выхода LotR(в смысле фильма) представляла. ну и чуточку от образа в "Хоббите"PJ.

без лося

@темы: #фанарт, #Трандуил

---

Скетчи

[король Трандуил]

Буду первой птахой и принесу недавние скетчики)

Тут их два: принц Трандуил и Халдир

Надеюсь, что скоро это сообщество наполнится интересным!

А на Халдира тэга нет(

@темы: #фанарт, #Трандуил, #Халдир

---

Наши друзья:

[Art Arda]

@темы: #организационное

---

[Art Arda]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра